Page 409 - Зеркало моей души, Том 2

Николай Левашов «Зеркало моей души». Том 2. Хорошо в стране американской жить...
было практически невозможно. А если учесть, что поезд на этой станции стоял всего
несколько минут, то каждый может только представить скорость, с какой мы все,
нагруженные чемоданами и сумками с гостинцами от бабушки, неслись к поезду,
чтобы успеть найти нужный вагон и успеть в него погрузиться. Поэтому нередко мы
сперва добирались до города Сальска, который был довольно-таки крупным
железнодорожным центром. Поезда в Сальске стоят минут пятнадцать-двадцать, в
зависимости от того, какой это поезд. Но и в Сальске с билетами на проходящий
поезд тоже было туговато, а если учесть, что нам нужно было пять билетов и
желательно в одном вагоне, то становится понятно, что нам приходилось довольно-
таки долго сидеть на чемоданах, пропуская нужные поезда один за другим, и стоять
у окошка кассира не отходя, так как не только мы пытались попасть на проходящие
поезда. И вот в одну из последних поездок летом к бабушке мы, как всегда, с
большим трудом погрузились на нужный нам поезд, и отец, намаявшись с
погрузкой, забрался на верхнюю полку и крепко уснул. В один момент поезд резко
дёрнуло, и он упал со второй полки на металлический угол нижней полки.

Удар был сильным, и отец долго чувствовал боль в груди от этого ушиба. С
болью он вышел на работу, на которой большие физические нагрузки были нормой.
Гораздо позже выяснилось, что он тогда при падении сломал несколько рёбер, и они
срослись неправильно, в результате чего в правом лёгком образовался абсцесс. Это,
конечно, выяснилось гораздо позже. В 1982 году ему удалили опухоль вместе с
верхней долей левого лёгкого и начали лечить абсцесс. В то время я был студентом
и учился в Харьковском университете и не мог поехать ни домой, ни в Москву. В
результате чего отцу удалили верхнюю долю левого лёгкого вместе с опухолью. К
сожалению, тогда не было телефона ни у нас дома, ни у меня. Чтобы связаться с
родными мне приходилось идти на переговорный пункт и звонить маме на работу в
детскую поликлинику, в которой она работала, и очень долго набирать номер снова
и снова, пока не попадал на свободные гудки телефона. И тогда я ещё не пробовал
воздействовать на болезнь на расстоянии, так как, во-первых, у меня, студента, не
было телефона, чтобы попробовать дистанционное воздействие, а, во-вторых, я
тогда только-только начал изучать свои возможности и что я мог делать. Но в
следующем, 1983 году его положили в клинический институт МОНИКИ надолго с
предварительным диагнозом — саркома, но не спешили делать операцию, так как у
него был обширный абсцесс левого лёгкого, точнее, нижней доли его, и врачи не
рисковали с операцией. Для меня это было удачей, потому что мы с мамой приехали
летом на мои каникулы в Москву его проведать, и я начал активно работать и с его
саркомой, и с абсцессом. Я давал ему огромные нагрузки, и он хорошо их держал,
хотя после моей работы, порой, у него начинались небольшие лёгочные
кровотечения. Всё дело в том, что я не мог долго оставаться в Москве, и это
вынудило меня работать с ним на пределе его возможностей. Но это дало свои
результаты! Вскоре диагноз «саркома лёгкого» был снят, и обширный абсцесс тоже
практически исчез. Второй раз мне пришлось вновь заняться состоянием здоровья
отца после того, как у него случился инфаркт. Это был 1991 год, последний год перед
нашим отъездом в США. Отец приехал в Москву на обследование в МОНИКИ, где
работала мамина сестра. В этот раз отец лежал в клинике несколько месяцев. Когда

К оглавлению 409