Быть, а не казаться - о майданах, "революционерах", контреволюционерах и ... ракетах
Меня часто спрашивают: а почему вы не пишите о политике?
Ведь столько всего в мире происходит! Люди вышли на площадь, люди требуют и митингуют, спецподразделение «Беркут» мочит протестантов дубинками и слезоточивым газом, в мирные протестанты лупцуют беркутовцев цепями, фальшфейерами и простым дубьём.
В итоге озабоченные граждане с обеих сторон информационной баррикады требуют моей окончательной и ясной политической позиции по данному вопросу.
На что я сегодня обычно отвечаю в разговоре: «Произведите оценку оранжада образца 2004 года. Потом — событий 1991 года. Потом — 1917-го. А потом подумайте, например, о французской революции или о Кромвеле. А лет через десять — начнём говорить о событиях 2013 года. Если вы, конечно, хотите спокойного разговора, а не эмоций».
Настоящая история делается не на площадях. Результаты любого, даже самого революционного события потом перемалываются десятками и сотнями тысяч людей, которые вынужденно собирают новую реальность на обломках того, что им досталось от прошлого.
Не зря тот же Че Гевара говорил: «После революции работу делают не революционеры. Её делают технократы и бюрократы. А они — контрреволюционеры»
Все мы, по натуре своей, контрреволюционеры. Но именно мы, технократы и бюрократы, двигаем вперёд этот мир.
А если мы вдруг решаем «немного отдохнуть» и поиграться в революцию — мир снова пытается разобрать себя на части до состояния изначального хаоса, в котором он и пребывал до нас.
Отдыхать и расслабляться — нельзя ни в коем случае.
Ибо, как говорил настоящий контрреволюционер, товарищ Сталин «...мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»
А революционность момента у нас сегодня и того краше, ведь, кроме постоянной конкуренции между различными странами, которыми была отмечена вся история предыдущих веков, сейчас на мир накатывается совсем другая волна — волна ресурсного голода и ситуации глобальной нехватки всего, на чём основана современная индустриальная цивилизация.
А такую ситуацию «глобальной несвободы» опять-таки ничем, кроме как словами великого контрреволюционера, бюрократа и технократа — не описать:
Поэтому — статья у меня не об революционерах. И не о той «свободе», которая уже давным-давно превратилась в свою противоположность на десятке проплаченных кем-то майданов. Побузят товарищи на Майдане — и снова надо будет идти домой, к обычному киевскому вечернему борщу. Только с меньшим куском мяса на дне кастрюли. И с меньшей реальной свободой, которая отнюдь не определяется фактом размахивания флагом на очередной тусовке по интересам.
А я расскажу вам о том, как в настоящем мире трудно без бюрократов и технократов.
Ну и рассказывать буду зрелищно. С ракетами.
Ведь все любят ракеты. Есть в них что-то брутально-фаллическое.
Жила-была ракета.
И звали ракету Р-36. Ну или если быть точными — «изделие 8К67». Правда, американцы почему-то предпочитали называть её SS-9 и придумали её даже имя собственное — Scarp, что в переводе означало «Крутой склон».
Не в плане «крутой», как яйцо и не в плане «крутой», как писали во время «революции собственников» в лихие 1990-е: «крутой новый русский Н-сков нажрался водки и захлебнулся в собственной рвоте».
Просто крутой. Ну, отвесный такой, труднопроходимый и неудобный склон.
Ракета эта была очень важным шагом СССР в деле обретения своей цивилизационной свободы. Всё дело в том, что в глобальном противостоянии с США (а ведь хотели смять, хотели, даже планы все опубликованы — где, когда и сколько хотели бомбить) у СССР была очень неприятная ахиллесова пята.
США мог атаковать СССР с десятка направлений и с очень близких к территории СССР баз, в то время, как у СССР вообще практически кроме Кубы рядом с США ничего и не было.
Важность такой ситуации наглядно демонстрирует и сам Карибский кризис, к которому Р-36 совсем чуть-чуть не успела — ведь, стоило США заподозрить, что у СССР на Кубе стоят баллистические ракеты с ядерной начинкой — и всё: ВВС, ВМФ и морская пехота США были подняты по тревоге с целью блокады столь наглого нарушения со стороны СССР сложившегося геополитического «неравновесного равновесия».
Вот как оно выглядело тогда, в далёком уже 1962 году:
На Кубе были установлены лишь 32 ракеты Р-12 («изделие 8К63», по американской классификации — SS-4 Sandal). Вот она, на рисунке, крайняя справа.
Это были одни из первых серийных советских ракет на высококипящих компонентах ракетного топлива. Раньше Р-12 / 8К63 была принята на вооружение с высококипящими компонентами только ракета Р-11 / 8К11, которая и изображена на вот этой фотографии:
Вокруг этого здания мы и будем вязать все наши рефрены, касающиеся ракет. Это и будет наш тихий майдан, на котором я расскажу вам судьбу технократов и бюрократов.
Р-11 (8К11) в чём-то оказалась уникальной ракетой. Мне достаточно лишь сказать вам её американское название: SS-1 Scud.
Да, тот самый «Скад» (по-русски «Шквал»), которым Ирак обстреливал Израиль и который положила в основу всех своих ракет с жуткими непроизносимыми названиями Северная Корея.
Да, эта скромная 8К11 очень непохожа на своего далёкого северокорейского потомка, который способен даже вывести что-то очень небольшое на околоземную орбиту — но суть ситуации именно такова: на основе SS-1 Scud A был разработан SS-1c Scud В, который ещё имел индекс 8К14, назывался Р-17 и входил в комплекс 9К72 «Эльбрус», на экспорт поставлялся под названием R-300, а в по-простому, за глаза, именовался «Керосинка».
Ведь рассказ, как я сказал, у нас с вами про технократов и бюрократов — а их реалии именно таковы. Жуткая куча цифр и индексов, масса спецификаций — а потом какое-нибудь совершенно чудовищное имя для машины смерти.
Тяжёлая огнемётная самоходная система «Буратино». Бойся, Карабас-Барабас.
В ракете 8К11 было много нового по сравнению с предыдущими разработками, которые все КБ в СССР в той или иной мере делали на основе немецкой трофейной ракеты «Фау-2».
Надо сказать, что при разработке первого «Скада» тоже не обошлось без немецкого дедушки, но дедушка этот, в отличии от «Фау-2», был гораздо менее известен. Но именно его идеи потом и приведут нас к правнучке 8К11 — нашей уже упомянутой Р-36.
Немецкого дедушку 8К11 звали «Вассерфаль». По-русски это будет «Водопад», но дедушка, как я уже сказал, был немцем и первой в мире управляемой зенитной ракетой. Вот он:
«Водопад» немцы начали делать ещё в 1941 году, и к 1943 году он уже прошёл все необходимые испытания.
Так как эти зенитные ракеты должны в течение продолжительного времени сохраняться в заправленном состоянии, а жидкий кислород для этого непригоден, то двигатель ракеты «Вассерфаль» работал на топливной смеси, компоненты которой назывались «сальбай» и «визоль». «Сальбай» представлял собой обычную азотную кистоту, а вот «визоль» был специальным углеводородным топливом с виниловым основанием.
Ракету, при желании, усилиями педантичных немецких технократов и бюрократов, можно было уже спокойно развернуть и к весне 1944, но истории было вольно пойти совсем иным путём.
Альберт Шпеер, министр промышленности Третьего Рейха, потом напишет в своих воспоминаниях:
«Фау-2… Нелепая затея… Я не только согласился с этим решением Гитлера, но и поддержал его, совершив одну из серьёзнейших своих ошибок. Гораздо продуктивнее было бы сосредоточить наши усилия на производстве оборонительных ракет «земля-воздух». Такая ракета была разработана ещё в 1942 году под кодовым именем «Вассерфаль» (Водопад).
Поскольку мы впоследствии выпускали по девятьсот больших наступательных ракет каждый месяц, то вполне могли бы производить ежемесячно несколько тысяч этих меньших по размерам и стоимости ракет. Я и сейчас думаю, что с помощью этих ракет в сочетании с реактивными истребителями мы, с весны 1944 года успешно защищали бы нашу промышленность от вражеских бомбардировок, но Гитлер, одержимый жаждой мести, решил использовать новые ракеты для обстрела Англии.»
Вот так и произошло — идея «революционеров» Вернера фон Брауна и Гитлера забросать Англию тапками ракетами закончились в итоге масштабнейшим пшиком и потерей средств, а идея технократа и бюрократа Шпеера так и осталась только его идеей, но никак не помогла Германии отсрочить поражение в войне.
По сравнению с жидким кислородом, который применялся на «Фау-2», высококипящие компоненты были гораздо удобнее: во-первых они были жидкими при комнатной температуре (что и задавало возможность их очень долгого хранения в «ампулированной» ракете), а во-вторых — они самовоспламенялись при смешивании.
Для запуска ракеты было достаточно взорвать два пиропатрона, разорвав мембраны «ампул» с топливом и с окислителем, и, вуаля — понеслась моча по трубам сжатый азот начинал вытеснять окислитель и горючее в камеру сгорания, где и начиналось основное действо.
Сейчас, на современных ракетах, с их адскими запасами окислителя и топлива, понятное дело, никто не рассчитывает исключительно на сжатый азот в деле вытеснения компонентов к вожделённой камере сгорания. Обычно для этих целей используют специальный агрегат на самом двигателе — турбонасос, который питается тем же самым топливом и горючим для обеспечения своей работы.
В силу этого обвязка современного ракетного двигателя выглядит как-то вот так:
Вокруг схемы работы турбонасоса и крутят основные мысли современные двигателестроители.
Основных схем ракетного двигателя всего две: открытая и закрытая. При открытом цикле турбонасос выбрасывает отработанный генераторный газ наружу, за пределы камеры сгорания, а при закрытом цикле этот частично сгоревший (иначе турбонасос просто сгорит от высокой температуры), насышенный топливом, так называемый «сладкий» газ идёт дальше, в основную камеру сгорания.
Казалось бы — невелика потеря: выбросить «за борт» немного топлива на турбонасос. Однако, поскольку в ракете часто на счету кажый килограмм веса, именно эта тонкая струйка потерянного через турбонасос топлива и окислителя и создаёт впечатляющее преимущество двигателя закрытой схемы.
К чести СССР надо сказать, что он очень хорошо научился делать двигатели именно закрытого цикла. А вот у США они так в массовые серии и не пошли — по закрытой схеме у американцев был сделан лишь основной двигатель корабля «Спейс Шаттл» (SSME), работающий на жидком кислороде и водороде:
В итоге сегодня США, пытаясь хоть как-то возродить производство водородных двигателей второй и третьей ступеней знаменитой ракеты «Сатурн-5» и пока окончательно списав водородный SSME, покупают российские керосиновые двигатели закрытого цикла — РД-180 и НК-33.
Двигатели нам будут очень нужны потом, в продолжение рассказа о ракетах (и о майдане), а пока вернёмся к ракетам. И к Карибскому кризису.
В «неравном равенстве» Карибского кризиса у нас присутствуют со стороны СССР две очень разные ракеты SS-6 Sapwood и SS-4 Sandal. По-русски эти ракеты называются Р-7 / 8К71 и Р-12 / 8К63.
Первую из них, я думаю, уже узнали почти все: это знаменитая королёвская «Семёрка», которая вынесла на орбиту и первый искусственный спутник Земли, и первого человека в космосе.
Ракета была замечательной «лошадкой» для космических исследований, но совершенно никудышним бойцом: жидкий кислород в качестве окислителя заставлял строить для ракеты громадную стартовую позицию и постоянно подзаряжать ракету дополнительными количествами окислителя.
В силу чего, на момент Карибского кризиса у СССР было 4 (прописью: четыре) стартовые позиции для запуска Р-7 — на космодромах (читай: ракетных стартовых позициях) на Байконуре и в Плесецке.
И космодром Плесецк, как вы понимаете, он только в мирное время был для «запуска спутников на полярные орбиты». Основной его задачей всегда был запуск королёвских «семёрок» через темечко Земли, вдоль меридиана через Северный полюс — и прямо на города американского супостата.
Основной же ударной силой СССР в Карибском кризисе была Р-12. Вот она, первая в мире баллистическая ракета средней дальности на высококипящих компонентах топлива:
Надо сказать, что мало какую ракету делали так быстро и такими ударными темпами, как Р-12. Ракета производилась сразу на четырёх предприятиях Министерства общего машиностроения СССР. Так в советское время, если кто-то не знал, бюрократы назвали технократов, которые производили всё ракетно-ядерное и немножко — космическое.
Р-12, разработанную под руководством Михаила Янгеля, спроектировали в КБ «Южное», в Днепропетровске, тогда ОКБ-586.
Ну а производили ракету завод № 586 (сегодня «Южный машиностроительный завод», Днепропетровск), завод №172 («Мотовилихинские заводы», Пермь), завод № 166 («Полёт», Омск) и завод № 47 («Стрела», Оренбург). Всего было произведено более 2300 ракет Р-12. За девять лет, с 1958 по 1967 год.
В году 250-255 рабочих дней. За год СССР делал 255 ракет Р-12. По ракете в день. И пусть никто не уйдёт обиженным и без подарка.
А кто попробует тут сказать: «Ну вот, народу жрать было нечего, а проклятые коммунисты всё ракеты делали», отвечу. Работы по проекту использования Р-12 в качестве космической ракеты-носителя для запуска малых спутников Земли, начались в 1957 году ещё до выхода её на лётные испытания. К осени 1961 года эти работы вышли на стадию натурных испытаний. В результате были созданы двухступенчатые лёгкие космические носители серии «Космос» с индексами 63С1 и 11К63, в которых Р-12 являлась первой ступенью.
Так что —все ракеты Р-12 СССР так или иначе использовал. Выведя на орбиту много чего разного и полезного.
При этом, несмотря на впечатляющую дальность (2800 километров), и мобильное базирование (тележки были сделаны не для парада на Красной площади: этот штатные лафеты этих ракет), Р-12 всё же могла применяться исключительно против европейских союзников США.
Против же самой Америки, вплоть до 1962-го года, СССР мог выставить всего четыре ракеты Р-7.
Нью-Йорк, Чикаго, Вашингтон, Филадельфия. Можно — Бостон. Но тогда — без Филадельфии.
О Лос-Анджелесе или Далласе можно и не думать.
Не достать...
Поэтому, на волне успеха с Р-12 перед ОКБ-586 ставят следующую задачу: создать уже межконтинентальную баллистическую ракету на высококипящих компонентах. При этом — можете оценить, насколько слажено и быстро работала бюрократическая машина технократов СССР.
Р-12 принята на вооружение Госкомиссией 4 марта 1959 года.
Задание на разработку МБР Р-16 (8К64) выдано ЦК КПСС и Правительством 13 мая 1959 года. Разработчик — всё то же КБ «Южное».
Революция? Конечно.
Только делают её планово и спокойно. Потому что технократы и бюрократы, а не политики и манифестанты.
А дальше происходит катастрофа. Страшная, чудовищная. День 24 октября 1960 года станет поистине «чёрным днём» советских ракетчиков.
За 15 минут до старта внезапно включаются двигатели второй ступени испытываемой на космодроме (ракетной базе?) ракеты Р-16.
С момента постановления прошло полтора года, много чего в ракете ещё недоработано и сыро. Топливо ракеты уникальное, но оно возгарается просто от соприкосновения с окислителем.
За секунды стартовый комплекс превращается в кромешный огненный ад:
Р-16 взрыв
Это не революция — это жизнь. Такая, как она есть. Не зевай, думай, действуй. Иначе — сомнут.
В огне сразу же заживо сгорели 74 человека, среди них — командующий РВСН маршал Митрофан Неделин, большая группа ведущих специалистов ОКБ-586. Впоследствии в госпиталях из-за ожогов и отравлений скончалось еще 4 человека. Полностью была уничтожена стартовая площадка № 41.
Чудом остался в живых Михаил Янгель — перед взрывом Р-16 он отошел от стартовой площадки в отведенное место на перекур. Начальник полигона полковник Константин Герчик с трудом выкарабкался, получив тяжелое отравление и ожоги, особенно кистей рук, вынужден был носить перчатки даже летом, в страшную жару, достигающую в июле на Байконуре температуры в 50 градусов в тени.
На полигоне Тюра-Там (так тогда называли Байконур) сразу отреагировали на эту ужасную катастрофу, введя почти драконовские меры техники безопасности при испытаниях ракетно-космической техники. Эти меры потом спасли немало жизней, хотя катастрофы продолжали собирать раз за разом дань человеческими жизнями.
Но люди тогда чётко знали, зачем им нужна эта контрреволюция. Потому что к кризису 1962 года на США уже были нацелены и 32 ракеты Р-16 (8К64). По американской классификации — SS-7 Saddler («Верховая лошадь»).
Именно эти ракеты смогли наконец-то решить давнюю проблему: «как достать америкашку» и хоть немного улучшили то «неравное равенство» образца 1962 года, которое ещё год назад пришлось бы поддерживать только с помощью Р-7 и Р-12, которые были много хуже своих американских конкурентов.
При дальности в 13 000 километров ракета Р-16 уже уверенно накрывала почти всю территорию США, и выдавив из Кубы расчёты ракет Р-12, Америка, в общем-то, не решила ни одну из задач безопасности.
Это был тривиальный размен советских ракет на Кубе на аналогичные ракетные позиции США в Турции.
В Сети осталось до обидного мало фотографий этой прорывной ракеты. Всё-таки, как ни крути, это была первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета на высококипящих компонентах. У США на момент Карибского кризиса были или ракеты на керосине-кислороде (как и королёвская «Семёрка»), так и первая твердотопливная МБР — «Минитмен-1».
Вот как выглядел мобильный стартовый комплекс этой ракеты:
А вот — как она выглядела в жизни:
В общем, вот тут про Р-16 написано много, толково и с хорошими иллюстрациями.
Следующим шагом в развитии технологии ракет на высокипящих компонентах было создание «ракет длительного хранения». Всё дело в том, что высококипящие компоненты — очень агрессивная среда, в силу чего ни Р-12, ни Р-16 невозможно было держать в заправленном состоянии более одного месяца. В силу этого, на приведение ракет в состояние полной готовности к пуску требовались десятки минут или даже часы — в зависимости от исходных состояний.
Поэтому ОКБ-586 в конце 50-х годов предложило модернизировать обе свои ракеты, обозначив их соответственно: Р-22 и Р-26. Первая цифра символизировала второй шаг в разработках стратегических ракет ОКБ-586, вторая — указывала на преемственность с предыдущей ракетой аналогичной дальности стрельбы. Главным новым качеством у них было ампулизированное исполнение топливных емкостей и возможность нахождения в заправленном состоянии до одного года. Задачу, которую ставили ещё для немецкого прадедушки-«Вассерфаля», решили для его гораздо более мощных потомков.
Вот ампулизированная, модернизированная Р-26 (8К66) на параде на Красной площади:
Однако, ОКБ-586 на этом не остановилось. И создало то, чего не было у американцев в принципе.
Глобальную ракету.
Ту самую, Р-36, с которой мы и начали наш разговор.
Эта ракета получила специальное название — Р-36орб (от слова «орбитальный») или 8К69 и могла вывести на низкую околоземную орбиту небольшую термоядерную боеголовку.
Как вы помните, первые советские ракеты не могли похвастаться в начале своего пути совершенно ничем уникальным. Они стартовали с уязвимых позиций, их надо было долго и нудно заправлять капризным топливом, их было чертовски мало.
Да и летели они в США на пределе своей дальности: 13 000 километров, в отсутствие Кубы, как плацдарма, впритык хватало на то, чтобы достать крупные города континентальных США.
Поэтому лететь приходилось по кратчайшей траектории. Через всё тот же Северный полюс. Из максимально отнесенного на север Плисецка. Который хорош только для того, чтобы запускать спутники (ракеты?) на полярные орбиты.
В силу этого система раннего предупреждения США была построена так, чтобы засекать пуски советских ракет с севера, с востока и с запада.
А тут проклятые русские делают ракету (ту самую 8К69, Р-36орб), которая спокойно пускается в сторону Индии, пролетает над Антарктидой, поднимается в Северное полушарие вдоль Южной Америки и бьёт в незащищённое южное подбрюшье США.
При этом ракета получала сразу несколько преимуществ: неограниченную дальность полёта, позволяющую поражать цели, недосягаемые для баллистических межконтинентальных ракет, возможность поражения одной и той же цели с противоположных направлений, что вынуждает противника создавать противоракетную оборону вкруговую, а не только с угрожаемой стороны. При этом, понятное дело, стоимость такой обороны значительно возрастает.
Кроме того, в этом случае получалось значительно сократить время полёта орбитальной головной части по сравнению со временем полёта головной части МБР при пуске орбитальной ракеты по кратчайшему направлению.
Ну а выбор соответствующей орбиты подразумевал невозможность прогнозирования района падения боевого заряда во время нахождения на орбитальном участке полета. Может Бостон. Может Филадельфия. А может быть и Сан-Франциско.
Вот такую необычную ракету создали в ОКБ-586.
При этом, что характерно, ракета не нарушала формально запрета на размещение ядерного оружия в космосе, прописанного в Договоре о космосе. Поскольку сама в космосе не размещалась, а лишь стояла на боевом дежурстве на земле. А космос? Ну да, он тут, рядом с нами.
Мало ли что ракета может делать. Не делает же пока!
Надо сказать, что американцев эта ракета беспокоила и даже очень.
Поэтому в текст Договора ОСВ-2 американцами была внесена специальная поправка, которая и обязала СССР снять данные ракеты с боевого дежурства в 1983 году.
Ну хорошо, скажет читатель. Ну вот нагородил тут автор. Майдан, революция, музеи, ракеты, двигателя! Ужас. О чём это он?
А вот об этом:
Видите большую ракету, которая стоит позади старого-доброго «Скада» (8К11)?
Это «Циклон-3», гражданская ракета, которую, подобно «Космосу», слепили из МБР Р-36. Той, глобальной и страшной дл США.
А теперь эту ракету бывший завод № 586, а ныне «Южный машиностроительный завод» (а точнее ПО «ЮМЗ» вместе с Национальным космическим агентством Украины) собирается продавать Бразилии в качестве ракеты-носителя для бразильского космодрома Алкантара.
И пусть вас не смущают всякие индексы «2», «3» или «4» возле наименования ракеты. Это всё та же, старая и добрая (ну ракеты, они ж все добрые!) Р-36орб.
С такими же двигателями. Которые когда-то делали на заводе № 586. Лет эдак 20 тому назад.
А теперь — уже не делают. Лет эдак 20 как уже.
Причём так не делают, что не то, что запасных частей — нет ни оснастки, ни станков, ни даже специалистов, которые хотя бы помнят, как они их делали, эти самые движки.
Поэтому пока что в Музее ракетостроения стоит макет двигателя:
Для музея — сойдёт вполне. А вот как быть с бразильцами, которые ожидают пуск «Циклона-4» со своей Алкантары уже в 2015 году? И хотели пустить ракету ещё в 2012-м?
Где те технократы и бюрократы, которые наполнят жизнью цеха «Южмаша», которые сейчас пустуют в буквальном смысле: от трехдневной (да, именно так) рабочей недели завод перешёл к двухмесячному отпуску. Ведь, и в самом деле, почему бы не встретить Новый год?
В декабре начнём — в феврале закончим.
Ведь надежда-то, если честно, была отнюдь не на восстановление собственного производства — а на хранящиеся в России, снятые по Договору ОСВ-2 двигателя со старых «изделий 8К69». Тех самых, глобальных ракет Р-36орб.
А тут, понимаешь, евроинтеграция! ассоциация! майдан!
Куда там до Бразилии и до каких-то старых движков на какие-то непонятные ракеты.
Да и есть подозрение, что россияне таки движки не продадут.
Вот и берут Сергей Николаич и Юрий Сергеевич предоплату у бразильцев. И строят музеи.
С движками-то вопрос контрреволюционный. Бюрократическо-технократический. Трудно решаемый. Если решаемый вообще.
Вот такой у нас, в Днепропетровске, опустевший и тихий майдан.