Page 94 - Древнейшая история Славян и Славяно-Руссов до Рюриковского времени

одно целое имела же какое-либо политическое основание; а чтобы народу оказаться
способным к принятию какой бы то ни было политической формы в управлении собою,
нужна ему некоторая степень образования. Имея это в виду, каждый рассуждающий человек
невольно спросит: на чём же основано убеждение о начале самостоятельности Русского
народа или о начале государственной его жизни со времени призвания Рюрика? - На
летописи ли Нестора или на заключении о его сказании Шлёцера? В первом случае вывод не
будет соответствовать основанию, а во втором и основание и вывод будут противны
здравому смыслу.
Рассмотрим первое отношение. Летопись Нестора, не искаженная Шлецером и его
слепыми поклонниками, ясно говорит, что в числе послов к варягам-Руссам были: «Русь,
Чудь, Славяне и Кривичи»; что эти послы говорили варягам: «земля наша велика и обильна»,
и далее: «а наряда (порядка) в ней нет».
Из первого довода летописи ясно и несомненно видно, что племена, призывавшие
варягов, вели и до призвания их жизнь политическую, государственную, какой бы она
формы ни была, ибо составляли уже союз, общину или братовщину из четырёх сильных
племен - Руси, Чуди, Славян и Кривичей, занимавших своим населением (не по
соображению слов летописи «земля наша велика», а по вычислению пространства, в пятинах
Новогородских заключавшегося) несколько сот тысяч и, может быть, до одного миллиона
квадратных верст в северо-восточном углу Европы, могшем при самом бедном и редком
населении, полагая только по пяти человек на квадратную версту, составлять до 5 000 000
душ, имевших свои города, как, например, Новгород, Старую Ладогу, Старую Русу,
Смоленск, Ростов, Полоцк, Белозерск (Белоозеро), Изборск, Любечь, Псков, Вышгород,
Переяславль; одним словом, 148 городов, насчитанных Баварским географом в 866 году у
одного только племени северо-восточных Руссов.
Между дикарями, на таком протяжении живущими, нельзя даже предполагать и
взаимных сношений, а тем ещё менее единства мысли, какое выразилось у Руси, Чуди,
Славян и Кривичей относительно вызова к себе князей на престол. Притом дикари не имеют
городов, а название Русы, например, Старою, свидетельствует в свою очередь о древности
существования её, заходящей далеко за Рюрика, ибо придаточное «старый» даётся городу не
прежде, как по построении тем же племенем нового, одноименного с ним; и этот новый
город, или новую Русу, мы находим в стране варягов-Руссов под именем Novorutha (Новая
Русса); на реке Русе, составляющей правый рукав Немана, близ взморья, у Куриш-Гафа [84].
Этим окончательно удостоверяется и то, что Ново-Руссы, или варяги-Руссы,
соплеменны Старо-Руссам, но во время призвания варягов составляли уже отдельное
государство. Итак, Русь Новогородская была когда-то, до разделения своего на восточную и
западную, ещё сильнее; и это ее деление есть уже признак слабости отжившего лучший век
свой государства. - Речи послов Новогородских к варягам свидетельствуют о том же.
Из второго довода летописи, где сказано: «наша земля велика и обильна», явствует, что
племена, призывавшие князей варяжских, не сейчас составили государственное тело, а
напротив, прожили уже столько веков, может быть, государственною жизнью, что успели
составить пространное государство и скопить народное богатство, ибо их земля была
«велика», заключала в себе четыре больших племени и обиловала всем, даже и городами -
этим несомненным признаком государственной или политической жизни, потому что
существование городов свидетельствует уже о разделении труда и образованности народа.
Из третьего довода летописи, где сказано, что у соединённых племён, богатых всем, нет
только «наряда» (порядка), явствует, что они хорошо понимали благодетельное влияние
порядка на благосостояние народное, следовательно, наслаждались им до неурядицы своей,
но, утратив этот порядок в управлении от растления народного, уже не в силах были
восстановить его сами многоличным своим действием, распадавшимся на разные воли и
желания, которыми руководили вместо утраченных начал нравственных одни уже страсти: а
потому, отжив золотой век свой, должны были призвать князей для управления собой и для
введения снова порядка [85].