Page 97 - Древнейшая история Славян и Славяно-Руссов до Рюриковского времени

Русь, Чудь, Словене и Кривичи» - не видеть в числе этих четырёх племён Руси, в голове всех
поставленной, может только невежда, а с намерением исключить её - только неправдолюбец.
Но так действуют все скандинавоманы. Так, по смерти Шлёцера наш, русский, шлёцерианец
Тимковский, вздумав поддержать своего корифея, именительный падеж в слове «Русь»
обратил в дательный, отчего у него вышло, с прибавлением после этого слова двоеточия:
«реша Руси: Чудь, Словене и Кривичи». - Но, чтобы убить разом лжеумствование или
лжеухищрение скандинавоманов, мы спросим только: кто же жил во время призвания
варягов в Старой Руссе? Всеконечно, Руссы! - Так эти-то Руссы и должны были быть в числе
приглашавших варягов, потому что эта Русса принадлежала к области Новогородской.
Но эти кривичи исторические, действуя так своевольно, могут вывесть из наших
летописей всё, что им заблагорассудится; и они давно бы уже сказали, что наша летопись
есть подложная сказка, если бы таким приговором не лишали и себя удовольствия уродовать
сказание и не были бы вместе с тем обязаны отречься от предсозданной исследованию идее о
скандинавизме в Русской истории.
Мы знаем, что в летописях могут заключаться и ошибки переписчиков, и ошибки
самих дееписателей, но исправлять такие ошибки можно и должно только на путях
дозволенных, то есть сказаниями других повествователей или аналогией, филологией,
этнографией, географией, словом, всеми возможными сближениями, а не варварским
самоуправством или диктатурой, под фирмой которой скандинавоманы произвольно
затемняют ясный смысл летописи, утверждая, например, что Руссов там не было, где
упоминает их летопись и где самые урочища (город Старая Русса и река Русса) указывают на
их местопребывание; или говоря, что варяги не были приглашены Славянами на княжение у
них, а силой овладели ими, тогда как в летописи, кроме вышеприведенного призвания их,
сказано, что они были насельницы в Новагороде, а не насильницы, подобно Обрам у
Дулебов. - Кто знает славянский язык, тот поймет, что «насельницы» произошло от слова
«населять», а «насильницы» от слова «насиловать»; а потому варяги только пополнили
собою население Новагорода, а Обры насиловали Дулебов и запрягали их жён в телеги
вместо лошадей и волов.
Мы убеждены, что наш взгляд на этот предмет принадлежит большинству, ибо мы не
первые смотрим на древнюю Русь из этого настоящего её фокуса; первый начаток сделан
был Св. Димитрием Ростовским. Уже после него родилась или, лучше сказать, изрыгнута
скандинавомания - это каннибальское чудовище, с которым начал борьбу первый
Ломоносов; но он был тогда один, и со смертью его кончился этот учёный бой с
невежеством. Наш XIX век обилует атлетами на этом поприще: молодой, но могучий учёный
Юрий Венелин разгромил здание Шлёцера, не имевшее основания; а последователи его:
Савельев, Максимович, Надеждин, Морошкин, Святной, Боричевский, Вельтман,
Александров, Лукашевич, Воланский и другие сильной рукой истины ещё более очистили
русскую историю от германо-скандинавского брожения. Даже сами Германцы оставляют
Шлёцера, видя нелепость основания и произвол в критических его взглядах, и если не хотят
ещё признать Славян учителями своими, то называют их уже не чуждыми дикарями, а
единоплеменными братьями [88].
Смотря с этой точки зрения на историю Руси и на памятник, посвящаемый началу её
государственной жизни, считаемому некоторыми с 862 года, мы должны сказать, что, по
нашему убеждению, Новогородская братовщина пользовалась государственной жизнью за
много веков до призвания варягов. Точно так же, кажется, начало государства под именем
Русского нельзя считать с 862 года, ибо Русью прозвались все прочие славянские племена,
как-то: Кривичи, Новогородцы, Вятичи, Древляне и проч. не в Новгороде, а уже в Киеве,
посреди Руси центральной, и не при Рюрике, а при Олеге. Следовательно, годами тридцатью
позднее оставили Славянские племена России свои частные прозвища и приняли общее и
родовое свое название Руссов.
Соображая всё это, мы вынуждены сказать, что памятник можно поставить Рюрику, но
не скандинавскому, началу монархического правления в России, но не началу ее